Родители и дети - Летопись

Перейти к песне "Тяжелое дело нам нынче досталось"

"Тяжелое дело" - в 1994м году Еврокомиссия (Европейский Союз - ЕС) запретила ввоз в ЕС из России трансформаторной и динамной стали в связи с занижением по мнению Еврокомиссии цен на нее. Поскольку этот запрет в первую очередь касался родного Новолипецкого комбината, то меня во главе группы специалистов направили в "логово" ЕС для снятия запрета.

Почему меня, а не сотрудника Дирекции по внешнеэкономическим связям? Потому что не жалко, так как шансы на успешное завершение этого безнадежного дела были исчезающе малыми. И вообще, это же не по магазинам и достопримечательностям шастать.

Morfar выезжал два раза в Брюссель (в ноябре и декабре 1994го года) и один раз в Париж (в феврале 1995го года). О результатах в следующих куплетах шедевра.

"Жилетка" - мой принцип, которому я следовал, сколько я себя помню, и который меня ни разу не подвел.

"Бананы". Первый вечер в Брюсселе. Еврокомиссия назначила встречу на завтра, на 10 часов утра. Мы в гигантском супермаркете. Для нас это пока диковинка. Направляемся в винный отдел, так как запасы горючего закончились еще в самолете. Кто-то из соратников обращается ко мне: "ВФ, Вы то куда! Сами же сказали, что Вы в винах ни бум-бум. Посмотрите лучше, где здесь бананы, ведь закусывать чем-то надо."

От супермаркета до гостиницы, где мы остановились примерно триста метров. Через полчаса, когда разлили вино, при всеобщем восторге были исполнены первые два куплета шедевра.

"... кота не поймать ...".

Перед нашей поездкой в Брюссель Комитет металлургии Правительства РФ организовал в Москве совещание, на котором "стоумовые" люди дружно заявили, что добиться снятия запрета Еврокомиссии на поставки стали из России все равно, что "в темной комнате поймать черную кошку, которой там нет".

Поль Сезанн (1839 ÷ 1906) - французский живописец.

"Ты все же не стоишь обедни, Париж." - "Париж стоит мессы." - Это высказывание приписывается французскому королю Генриху четвертому Наваррскому, который ради трона сменил веру (принял католичество).

А мой принцип - "всегда оставаться самим собой" - на этот раз меня не подвел, хотя для меня он не такой бесспорный, как "жилетка".

Дитрих фон Хюльсен (потомок прибалтийских немецких дворян) - генеральный директор Еврофер (Eurofer) - организации производителей металлопродукции в ЕС.

Элио Мауро - один из директоров Еврофер, с которым я вел переговоры в Дефанс, деловом центре Парижа.

Мауро родился в 1942м году в городке Корлеоне на Сицилии.

Предыистория наших переговоров в Брюсселе и в Париже.

Новолипецкий металлургический комбинат был крупнейшим в Советском Союзе производителем трансформаторной и динамной стали, которая необходима для производства электрических трансформаторов и двигателей. Производимой в СССР такой стали не хватало, и ее дополнительно закупали по импорту, в том числе в Италии.

Когда Советский Союз распался, большинство его производителей трансформаторов и электродвигателей прекратили работу, не выдержав конкуренции с зарубежными поставщиками.

В этих условиях НЛМК был вынужден большую часть производимой трансформаторной и динамной стали пытаться продать за рубеж, на экспорт. Получалось неплохо, так как в связи с низкой по сравнению с Европой стоимостью электроэнергии и рабочей силы НЛМК мог устанавливать цены ниже, чем у европейских производителей. Тем приходилось сокращать производство и даже увольнять работников.

Как я писал ранее, переговоры я вел с итальянцем Мауро. Он был очень доволен, что я не знаю английского языка и согласился, чтобы он говорил по-итальянски; переводчик был из Еврофер.

Переговоры шли во вторник, в среду и в четверг с утра до вечера. Мои коллеги посещали достопримечательности Великого города, а я сумел только в один из вечеров побывать вместе с ними в знаменитом "Мулен Руж". Позиция Мауро оставалась неизменной - полный запрет на поставки трансформаторной и динамной стали.

И вот пятница. Переговоры только до обеда. Видно Мауро почувствовал неловкость от своей неуступ чивости и сочувствие к "молчаливому" собеседнику. Он сказал (полушутя - полусерьезно): "Валерий, мафия меня убьет. Скажут, что я без толку протираю штаны в Еврофер, а люди на Сицилии лишаются работы." Напоминаю, что Мауро - уроженец этого славного острова, где действительно есть и мафия, и производство динамной стали.

И тут меня осенило. Кино. Послевоенное итальянское кино - одно из самых светлых воспоминаний моего детства.

Стоумовые назвали его "неореализмом", а я видел на экране (послевоенная бедность, большие семьи, неунывающие итальянцы) нашу жизнь.В отличие, кстати, от советского кино того времени. Так что "Полицейские и воры" (1951) и "Девушки с площади Испании" (1951), "Машинист" (1956) и "Ночи Кабирии" (1957) живут во мне до сих пор.

И тут звезды сошлись.

В наш шахтерский поселок кино привозили из Тулы, в маленький Корлеоне - из Палермо.

У нас фильмы "крутили" субботними вечерами в "нарядной" ("Наряд" - не одежда, а задание на работу.) шахты, в Корлеоне, вечером в воскресенье натягивали простыню на самодельные футбольные ворота.

Нашего киномеханика звали Сергей Федорович, он "потерял" ногу на недавней войне, под Сталинградом. Его коллегу в Корлеоне звали Джованни, он тоже "потерял" ногу под Сталинградом. Такая тесная жизнь.

У нас билет стоил 1 (один рубль). Напоминаю, что зарплата старшего деда составляла в то время 4500 рублей. В Корлеоне стоимость билета была всего 1 000 000 (один миллион) лир. У многодетной семьи Мауро даже таких небольших денег на кино для Элио не было.

Я наслаждался кино, сидя на полу перед экраном, а бедный безбилетник Элио был вынужден работать. Он крутил педали велосипеда, которые были соединены с электрическим генератором, питавшим киноаппарат. Когда Элио, увлеченный происходящим на экране, переставал крутить педали, и экран гас, зрители начинали орать: "Элио, ты заснул!? Не спи, Элио!". Простые люди, они не знали, что скоро весь мир будет смеяться и плакать от этого кино.

"Крыша" - сказал я: "Элио, нам надо достроить крышу." Мауро задумался, потом улыбнулся: "Я тебя понял, Валера. "Мафия" постарается." Он помолчал: "Но в разумных пределах."

Когда мне бывает грустно, я смотрю в Интернете последние минуты (начиная с "фиктивной" драки) фильма "Крыша" (1956). А квоты на трансформаторную и динамную сталь, которые по результатам наших переговоров установила Еврокомиссия, не удалось увеличить до сих пор. Для этих целей была создана целая многолюдная дирекция, которую теперь возглавляет одноклассница мамы Дины (Марина Чабоненко). Ведь начальству не могло прийти в голову, какой аргумент оказался решающим для двух поклонников послевоенного итальянского кино, рожденных в суровые сороковые годы бурного двадцатого века.

"Если б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда." (Анна Ахматова)

Будь моя воля, перед зданием листопрокатного цеха номер 5 НЛМК, где производят динамную сталь, я поставил бы памятник великому итальянскому кинорежиссеру Витторио Де Сика.

"... квота мала, в аргументах изьян. ..."

Про квоту я уже писал.

Про аргументы.

Про Мауро и "Крышу" - чистая правда, но не вся.

Дело в том, что в Европе кроме предприятий производителей трансформаторной и динамной стали гораздо больше потребителей этой стали. А они были заинтересованы в дешевой стали из России.

"Рубенс" - Питер Пауль Рубенс (1577 - 1640), нидерландский (фламандский) живописец.

В наш последний вечер в Брюсселе, когда вопрос с квотами был решен, наша "шайка - лейка" собралась в гостинице выпить по рюмке "чая". Я выпил стакан вина, исполнил по просьбе трудящихся готовые первые четыре куплета описываемого шедевра и в нетрезвом виде пошел в городской музей рядом с железнодорожным вокзалом. Благо "на холяву". Там я наслаждался созерцанием "рубенсовских" женщин. А когда вышел из музея, то около вокзала увидел женщин - полицейских на лошадях и с удовольствием убедился, что за четыреста лет, прошедших со времен Рубенса, прекрасный пол, по крайней мере, не похудел. Лошади были им под стать.

"... оптимист Бадалян." - пожилой армянин, сотрудник организации "ПромСырьеИмпорт" ("ПромСИ"), которого рекомендовали мне для помощи в нашем скорбном деле. Помочь он ничем не мог, так как всю свою жизнь, еще в Советском Союзе, покупал металл за границей и никогда не занимался его продажей за рубеж.

Но он постоянно повторял: "Валера, все будет хорошо." В устах армянина, впрочем как и еврея, это дорогого стоит.

"... торгпредство ..." - торгпредство РФ в Брюсселе. Никакой помощи, ни словом, ни делом оно нам не оказало. Его сотрудники были рады, когда мы покинули Брюссель.

"... с таможней ..." - бельгийская таможня в аэропорту Брюсселя. Она свирепствовала с досмотром, так как накануне нашего прилета в Брюссель в Париже взрывали урны. При первом отлете из Брюсселя при досмотре на таможне у меня отобрали перочинный нож, любимый еще со студенческих времен. Длина его лезвия составляла семь с половиной сантиметров, а инструкция допускала только семь. Меня не утешило даже то, что у следующей за мной в очереди на досмотр армянской семьи отобрали набор из двенадцати коллекционных серебряных ножей. Их слезные мольбы остались без ответа. Ножи отобрали. При следующем нашем отлете из Брюсселе, через неделю всю нашу группу пропустили на таможне без досмотра. Всех, кроме меня. А меня огромная негритянка, заглянув в компьютер (попал на заметку), вежливо попросила показать содержимое моего портфеля. Я открыл портфель и с готовностью извлек из него заранее приготовленный, совсем маленький перочинный нож, который я бережно храню до сих пор. Увидев этот "кинжал", моя негритянка начала хохотать так громко, что ее коллеги прекратили досмотр, подошли к ней и, поняв, в чем причина ее веселья, дружно ее поддержали.

"... Лаврищев ..." - полуответственный сотрудник Комитета металлургии РФ. Он ездил с нами в Париж, активно посещал достопримечательности этого "прекраснейшего города".

"... вопросник ..." - обьемный (до тысячи страниц) документ Еврокомиссии, содержащий вопросы, на которые должны ответить поставщики товаров в страны ЕС в случае, если к их поставкам у Еврокомиссии появляются претензии. Мои коллеги ("милые женщины") были "в восторге" от необходимости отвечать на тьму этих вопросов.

"... карусель ..." - наша жизнь.

"...Шенген ..." - деревня в Люксембурге, где в 1985м году несколько европейских стран договорились о создании так называемой Шенгенской зоны, которая предусматривает отмену паспортного контроля для лиц, пересекающих границы между этими странами.

Такая жизнь.

Любим.

Перейти к песне "Чугун рекой..."

"Шихта", "кокс" - полуфабрикаты для выплавки чугуна.

"Рэксы" - ремонтники (работники подрядных организаций).

"Горизонт" - слово для рифмы."

"Мартынов" - Михаил Иванович Мартынов, заместитель главного инженера комбината по капитальным ремонтам. У него было лицо разбойника, но "иностранных" слов он не употреблял и читал наизусть стихи Осипа Мандельштама.

"Броня" - внешнее покрытие домны.

"Фурма" - прибор для вдувания кислорода в доменную печь.

"Прорыв" фурмы - тяжелая авария, чреватая человеческими жертвами.

"Горновой" - работник, обслуживающий доменную печь.

Такая жизнь.

Любим.

Перейти к песне "Я расспрошу Серегу Макашова ..."

Сергей Валерьевич Макашов - сын Валерия Владим ировича Макашова, в 90е годы работал диджеем на радиостанции "Европа плюс" в Липецке (псевдоним "Артур Черный").

Маастрихт - город в Нидерландах, в котором 7.2.1992 был подписан "Договор о Европейском союзе (ЕС)".

"Пуща Беловежья" (Беловежская пуща) - место в Белоруссии, где 8.12.1991 был подписан Договор о распаде СССР.

"Единая валюта" - евро - с 1.1.1999 единая валюта Европейского союза.

"Нули спадут, как флюс" - деноминация 1.1.1998 рублей в России (1000 : 1).

"Пантин" - европейский шампунь.

"Свобода" - фабрика в Москве, где производят шампуни, которыми morfar пользуется бОльшую часть своей жизни.

"Удобства" - неотапливаемый туалет вне дома.

"Их Уинстон" - Уинстон Черчилль (1874 - 1965), премьер- министр Великобритании (1940 - 1945, 1951 - 1955).

"Иосиф наш" - Иосиф Виссарионович Сталин (1878 - 1953).

Такая жизнь.

Любим.

Mormor подняла вопрос об особенности "отношений" во время учебы в университете. На мой взгляд, эта особенность связана с освоением новых знаний в определенном возрасте. Следует признать, что в условиях работы такая ситуация встречается гораздо реже.

Обратимся к практике.

Володя Грачев ("Коща") (34я группа), вконец замученный за любознательность и вольнодумство преподавателем Александром Ивановичем Артемьевым ("Саней-Ваней"), не имел физической возможности помочь своим подругам по группе Вере, Любе и Тане в выполнении домашнего задания по "Теоретическим основам электротехники" ("ТОЭ") (часть 2, "Переходные пооцессы") ("ТОЭ ведь не просто так ...", " И в ступе скачут ТОЭ ..." и так далее.) и обратился за помощью и поддержкой, что было естественно, к своему товарищу по курсу (32я группа, на лекциях сидели в соседних рядах). Товарищ (это был morfar) естественно (здесь это главное слово) согласился, и спустя 56 år кое-кто имеет och morfar, och (и это главное) mormor.

Такая жизнь.

Любим.

Перейти к песне "Не затихает танцплощадка"

01.04.1941 "старший дед" вместе со своей бригадой освободился из лагеря в Алексине после четырехмесячного заключения, на которое их осудили за прогул.

В Алексин мы с тобой приплыли на катере по Оке из усадьбы Поленово.

22.07.1941 "старшего деда" призвали на войну. В промежутке между этими событиями он познакомился с моей мамой.

На танцплощадке в известном тебе городском саду она танцевала с подругой из-за отсутствия танцующих кавалеров. На них были надеты блузки по моде того времени с матросскими воротниками.

"Старший дед" и его товарищ Анатолий Догаев не танцевали (они и не умели). Они сидели на скамейке на краю танцплощадки, ставили подножки моей маме и ее подруге и кричали: "С какого сухопутного флота вы приплыли?!".

Продолжение 1.

2. " ...штреки рубятся прямые ..." Речь идет о технологическом приеме дОбычи (так ставят ударение шахтеры) угля, который стал отражением жизненной позиции для "старшего деда", для меня, да и для тебя, может быть, тоже.

Итак, по порядку.

С 12.04.1954 "старшего деда" перевели с должности начальника электроцеха ЦЭММа ("Центральных электромеханических мастерских") треста "Калининуголь" комбината "Тулауголь" в Богородицке на должность главного энергетика шахты номер 67 того же треста (крупнейшей в то время шахты Подмосковного угольного бассейна).

Мы переехали из собственного семейного дома в Богородицке в коттедж (так сейчас это называют) на две семьи на Коптевском поселке, в пяти километрах от моего родного городка (мы там с тобой бывали, и ни один раз, и я тебе показывал этот коттедж). Переезд был связан с тем, что ввиду ответствености работы "старшему деду" предстояло трудиться, как теперь говорят, "двадцать четыре на семь".

Его зарплата возросла с 1500 "доХрущевских" рублей до 4500 (при средней по стране - примерно 800). Впрочем, моя любимая мамочка, как и прежде, перед получкой и авансом продолжала готовить мой самый любимый в жизни суп без мяса ( с жареным луком - это называлось "на пережарке"). Так я сделал первое в своей жизни "открытие " в области экономики, которое существенно повлияло на жизнь нашей с mormor и с тобой семьи.

Кстати, на должность начальника электроцеха ЦЭММа "старший дед" был назначен после года пребывания в тюрьме (в городе Венев Тульской области; мы с тобой и с mormor много раз через него проезжали на разных поездах; 150й километр к югу от Москвы, Богородицк - 251й), куда он попал с должности мастера того же цеха. Такой университет ("Мотай на ус", Natalie).

Продолжения 2.

Важное дополнение, касающееся судьбы " старшего деда".

Будучи последний раз в Богородицке и разбирая его бумаги, я обнаружил запись в его трудовой книжке.

Мастер электроцеха ЦЭММа, который через 56 år станет "старшим дедом" был арестован в день его рождения (16.08.1949). Ему исполнилось 27 år.

Продолжение 3.

Еще о семейной экономике. Кроме любимого супа "на пережарке" у меня есть любимая фотография: на фоне вишен в садике у родительского дома я (любимый) в грязной майке (это видно даже на фото; меня не пускали в кадр, требуя, чтобы я переоделся, но в последний момент паршивец втерся), любимая мамочка в платье в полосочку из трофейного искусственного шелка (это спустя шесть(!) år после возвращения "старшего деда" с войны; "Привет, mamma Dina och Natalie!" - одежду надо носить долго) и молодой "старший дед", недовольный моим поведением, в костюме "в полосочку". Я помню долгие разговоры о его пошиве (тогда это было событием), но впоследствии я на "старшем деде" этот костюм никогда не видел. Спустя много лет "старший дед" рассказал мне, что из-за нехватки денег во время похорон его мамы (моей любимой бабушки) он заложил костюм то ли у немца, то ли у татарина в Аварийном поселке рядом с ЦЭММом, который построили для горноспасателей. Выкупить костюм, который "старшему деду" очень нравился, он не успел.

Morfar из этой экономики извлек урок и "... С любимой женщиной всю жизнь живу в достатке, твержу без устали: "Спасибо, что живой!". Обратная сторона этой замечательной "медали": сбережения первых двух десятилетий нашей славной семьи были потеряны в результате инфляции в судьбоносном девяностом году, а возможности передать трем любимым девчонкам сбережения трех последних десятилетий, сами понимаете, "в тумане". Хотя надежда всегда умирает последней.

P.S. Фотографию, о которой речь шла выше, как и большинство других фотографий нашей семьи сороковых - семидесятых годов сделал наш хороший знакомый Семен Васильевич Буйволов ( Наша Таня до сих пор ухаживает за его могилой на кладбище, где вы были). Последние наши фотографии он сделал в семьдесят шестом году: на набережной богородицкого пруда серьезная mamma Dina, mormor, баба Аня, Таня, Оля, "старший дед" и morfar.

Продолжение 4.

Итак "штреки".

Несколько слов об энергетике Центрального района СССР в пятидесятые и первой половине шестидесятых годов. Ее основу составлял низкокачественный бурый уголь Подмосковного угольного бассейна (газа было мало, и как говорится: "За неимением "гербовой" бумаги пишем на простой."). На этом угле работали все тепловые электростанции этого района, им отапливали предприятия и жилые дома, школы и больницы.

Как я уже писал "старший дед" работал "двадцать четыре на семь". К тому же в то время он строил дом на месте родительского и и учился в вечернем техникуме. Я его почти не видел.

Каждые утро и вечер я слышал сквозь сон, как он (главный энергетик) звонит дежурному по шахте и задает один и тот же загадочный вопрос: "Как "порожняк"?". Этот "Порожняк" представлялся мне добрым волшебником, от которого зависит благополучие нашей семьи, наших родных и знакомых, всей страны.

На самом деле так коротко называли грузовые железнодорожные вагоны. Их наличие означало возможность той самой дОбычи, зарплаты и звезду, которую зажигали с наступлением темноты на "копре" (самой высокой точке надземных сооружений шахты) при выполнении плана. Все жители поселка (особенно по понятным причинам матери семейств) всегда интересовались: "Горит ли звезда?".

Продолжение 5.

Рискуя навлечь твой гнев ("Когда же все-таки о штреках?!"), не могу удержаться от важного для меня замечания.

При описанном режиме работы "старший дед" на втором месте по степени влияния на мое мировозрение (так я вижу это теперь, как говорится, с высоты прожитых лет). А на первом (как ни удивительно) моя любимая farmor (она умерла 11.12.1952, мне было всего пять лет (!)). Впрочем это ведь она на мой недетский вопрос: "Почему в марте 1917 года ты вместе с мужем, старшим сыном и дочкой (рождена 08.07.1916, чуть позже нашего Helmer) с Якобсеном не уехала в Данию?" - дала блестящий ответ: "Но тогда бы ты не родился!". Ну как при таких генах я не стал бы заместителем генерального директора по прогнозу.

На третьем же месте (и это понятно) мой morfar. Слесарь-инструментальщик, единственный гений в нашей семье (по степени воздействия на окружающий мир) умер, когда мне шел девятнадцатый год. Но это именно он в мои три с половиной года тайком, без книги выучил меня читать с сугубо корыстной целью, чтобы я читал ему вслух газету "Известия". Справедливости ради надо сказать, что буквам меня выучила farmor. Кстати, по этой же методе я выучил читать мою единственную любимую доченьку (Как сейчас помню, идем с ней вдоль железной дороги на "общий" огород, и М А - ма и так далее).

Как бы то ни было, но за всю жизнь я не разу не встретил ровесника, который в отличие от меня считал бы себя современником революции в Египте или Корейской войны (1952й год). И все это благодаря слесарю (!).

Продолжение 6.

В продолжении 4 я писал о принципиально решающей значимости углей Мосбаса (так кратко называли Подмосковный угольный бассейн) для энергетики и в целом для экономики важнейшего в СССР Центрального района. Следует также учитывать, что Мосбас был самым механизированным (элетрифицированным) угольным бассейном не только в нашей стране, но и в мире. Так что "старший дед" со своим "университетом" и естественным интеллектом ("Не робей, Natalie!) оказался на острие поставленных временем задач и, как показала дальнейшая жизнь, успешно с ними справился.

В тех условиях принципиально важнейшим был вопрос выбора технологии выемки угля из "пласта" (места его залегания). Как правило, пласт не прямолинейный, а имеет извилистую (подчас причудливую) форму. Казалось бы, какая проблема - рубите штреки ( то есть тоннели в толще земли), повторяющие форму пласта, и весь уголь ваш. Что было особенно важно в условиях вечной нехватки в Центральном районе топлива. Однако "засада" была в том, что извилистые штреки плохо вентилируются (вентиляция в шахте принудительная посредством мощных электрических вентиляторов - вот где роль "старшего деда"), что, в свою очередь, ведет к загазованности, пожарам и гибели шахтеров. Такие случаи были нередки.

Прямые же штреки позволяют этого избежать, но при этом часть угля остается в земле навсегда не добытой (а это почти "вредительство".

Главную роль в отстаивании "прямых" штреков играл главный инженер шахты номер 67, где работал "старший дед", Сергей Иванович Дубовик. Он из донских казаков, 1908 года рождения. В 1930 году окончил горный техникум, сразу был назначен главным инженером шахты в Донбасе. Предшественника ("старого спеца") арестовали прямо в кабинете у него на глазах по знаменитому "Шахтинскому делу" (как было принято тогда о "вредительстве".

До нашей шахты он работал главным инженером треста "Товарковоуголь" в поселке Товарково ( Это в двенадцати километрах от Богородицка. Мы туда с единственной любимой доченькой ходили пешком, и там она терпеливо ждала, пока папуля выстоит длиннущую очередь за пивом - тогдашним дефицитом.). Говорил Сергей Иванович тихо, но его всегда внимательно слушали. В шахту спускался с чертежами штреков, конечно, "прямых". При этом, здороваясь, руки не подавал, чтобы не испачкать чертежи, и это воспринималось, как должное. Кстати, чертежником на нашей шахте работал уже упоминавшийся мной Семен Васильевич Буйволов (Фотографирование было его увлечением).

Продолжение 7.

С.И. Дубовик и "старший дед" вместе работали всего четыре года (1954 - 1958), но это были годы, когда дОбыча на нашей шахте достигла своего пика (век подмосковных угольных шахт был короток). Так они и сражались за "прямые" штреки, стоя "спина к спине" и поддерживая друга. У Сергея Ивановича в прошлом было драматическое начало работы после техникума (О чем я уже писал.), у "старшего деда" - свой "университет".

"Гвозди бы делать из этих людей", только вот "доска оказалась гнилой."

Продолжение 8.

В 1958м году Сергей Иванович в пятьдесят лет ушел на "шахтерскую" пенсию. Шахтеры - народ суеверный, и он не был исключением. За неделю до своего пятидесятилетия Сергей Иванович, как любой рядовой шахтер, пошел в поликлинику. Врач, ни слово не говоря, выписал ему "больничный" на предстоящую неделю. К товарищам он пришел уже пенсионером с ящиком водки "Столичная" (20 бутылок по 0,5 литра и цене " дохрущевской" 31 рубль 20 копеек).

Ирония судьбы. Через 13 лет мы с твоим morfar Ваней для первого "Дня печати" успели купить пять (!) ящиков такой водки по цене "послехрущевской" 3 рубля 12 копеек. Со следующего понедельника Совет Министров СССР существенно поднял эту цену. (Опять будущий "зам" по прогнозу.)

Излишне напоминать, что все это "море" плюс 100 (сто) литров пива (1 (одна) бочка) пива за два "Дня печати" были успешно употреблены по назначению "нормальными советскими студентами" 32й и 34й групп.

Продолжение 9.

Завершая пояснения по поводу "прямых штреков", отмечу важное обстоятельство. Я никогда, кроме года работы перед институтом, не имел отношения к угледОбыче, однако анализ показывает, что если у меня и были успехи и достижения, то ими я был обязан подходу, характерному для "прямых штреков". Для меня они стали синонимом просто хорошей работы.

А с памятью о содружестве Сергея Ивановича Дубовика и "старшего деда" я неожиданно столкнулся лет десять тому назад. Дело в том, что за услуги перед угольной отраслью для Сергея Ивановича построили в Богородицке, на улице Луначарского коттедж (такая была практика в пятидесятые годы).

По нынешним временам строение было скромное, но "старший дед" со своей бригадой электриков сделал в нем замечательную электропроводку (медный кабель вместо алюминиевого провода). Однажды я шел с вокзала и увидел молодую женщину, которая около этого дома забирала продукты из шикарного автомобиля. Я спросил, знает ли она, кому принадлежал этот дом. Она ответила, что со слов ее бабушки его построили для заслуженного шахтера и хорошего человека. Дом они перестроили, добавили второй этаж, но электропроводку, где она была, сохранили. Новые жильцы были восхищены и удивлены ее качеством. Когда я сказал, что эту проводку сделали мой папа (ему идет десятый десяток) и его коллеги. Женщина попросила меня передать папе слова искренней благодарности от всей ее семьи. Я передал и в ответ услышал историю этой проводки.

Такие "штреки", такая жизнь.

Продолжение 10.

"Как спички Злынка полыхала ...".

Злынка - небольшой городок в Брянской области, в котором "старший дед" оказался со своей боевой группой. Немцы, отступая, только что ушли из города. Он был полностью сожжен, и на этом пепелище чудом сохранился стог заготовки для изготовления спичек на местной фабрике. "Старший дед" вспоминал этот стог, как действительно удивительное чудо на фоне огромной трагедии большой войны.

Такая жизнь.

Любим.